Валерий жил в Москве с маленькой дочкой Ниночкой. Ей тогда было только 4 годика. Так случилось, что мама Ниночки умерла в родах. Валерка любил её больше самому себя и тогда чуть не совершил глупость. Но вдруг вспомнил, что в родильном доме в детской палате лежит маленький человек, у которого тогда совсем-совсем никого не останется.
И вот прыгнет он сейчас с этого моста на рельсы, увидит тот самый свет в конце тоннеля, а там стоит Нинка, любовь всей его жизни. Он, конечно, кинется к ней обнимать, целовать, а она ему сразу раз по роже, два в поддых. Нинка могла, она вообще была мастер спорта. Да как ты, сволочь, посмел бросить там мою дочку, одну, такую маленькую, скажет ему Нинка. И уже ничего не исправишь, обратно не вернешься.
Слез Валерка с парапетой, утирая слезы, бегом в роддом. Я, говорит, забираю Иванову. Что значит нет? Она моя дочь, вот свидетельство о браке. Я сейчас милицию вызову и разнесу тут пол роддома, взревел Валерка. Да не в том смысле, дурачок, уймись ты. Она просто слабенькая, ей надо в инкубаторе еще полежать немного. Вот повезло девочке, такой папаша попался на всю жизнь защитник. Такой за нее и воду и в огонь, сказала нянечка. А, ну вы это, простите, если что, смущенно сказал Валерка. Да все нормально, я вот впервые такого горячего папаша вижу.
В основном отказываются, когда мать родами умирает. Как назовешь, спрашивает нянечка. Так Нинка и в честь матери, пусть с дочкиным имени живет, сказал Валерка. Так они и жили вдвоем. Нинка росла, была смышленная и удивительно на мать похожа. Но вот чувствовал Валера, что дочке мама нужна. Она уже вопросы стала задавать, на которые он не всегда мог дать ответы, да и с непослушными кудрями никак не мог справиться. Валера сидел в уличном кафе, ждал, когда Нина освободится с занятий. Он отдал ее на каратэ, куда и мать ходила. И тут увидел ее. Это было какое-то странное явление.
Она была одета вовсю совершенно белая, и почти такие же пшеничные волосы развеивались на ветру. Отчего казалось, что она просто светится. Даже босоножки и сумочка были белоснежные. Он так и проводил ее взглядом, с практически отвисшей челюстью. А она зашла в кафе, легкой походкой прошла к его столику, нежной рукой коснувшись его подбородка. Прикрыла ему рот и уселась напротив. «Фрида, меня зовут Фрида», — сказала она. Валера протянул он. Это было любовью с первого взгляда. Это было восхищение, очарование и наваждение.
Она была из Норвегии. Нинка ей сразу понравилась, да и она Нине тоже. «Пап, вот бы у меня была такая мама», — как-то рассказала Нина. «Твоя мама была лучше», — ответил Валера. «Но ведь ее больше нет», — сказала Нина. «Да, больше нет», — задумчиво произнес Валерий. «Тогда будем брать то, что осталось», — сказала Нина. Так Фрида вошла в их небольшую семью. Но почему-то она не могла выйти замуж в Москве, надо было ехать в Норвегию. Валера не понимал почему, он никуда не собирался мигрировать.
Но раз так надо, то надо, и они с Нинкой и будущей женой Фридой переехали в Норвегию. Как оказалось потом, так было удобнее строить свадьбу в Норвегии для того, чтобы он и Нина получили норвежское гражданство. Если бы Фрида вышла замуж в России и привезла их в Норвегию, то они ждали бы вид на жительство много лет. Валера не вникал в эти тонкости, он был молодой мужик и не из железа сделанный, как оказалось. Нина — это Нина, она навеки будет матерью его дочери и навеки у нее будет свое место в его сердце. Но кажется, дочь была права, надо было жить дальше. И он жил. Жил и не замечал очевидного.
А очевидным было то, что Фрида по приезду в Норвегию резко изменила свое отношение к маленькой патчерице. Нине было уже пять, и она была обязана ходить в младшую школу, наш аналог детского сада. Девочка не понимала по-норвежски и ей было тяжело, Фрида не помогала. Она просто ненавидела патчерицу, ей нужен был Валерий. Фрида интересовала лишь рождение собственного ребенка от белокурого голубоглазого русского, что гарантировало появление на свет ребенка с нордической внешностью и исключало какую бы то ни было родственную связь. Зачем ей нужна была патчерица? Да незачем.
Фрида мечтала найти повод, чтобы сдать девочку в венальной полиции и покончить с ней раз и навсегда. В Норвегии забирают детей без всяких постановлений, предупреждений и прочего. Достаточно одного звонка, что она и сделала. В тот день, когда Нина не вернулась со школы, Валерий чуть с ума не сошел. Спасло то, что Фрида не была родной матерью. В то время, пока Валерий доказывал, что не собирался вывозить ребенка в Россию, несмотря на то, что Нина там родилась и у него есть родственники там, допрос длился 6 часов.
Ему задавали какие-то неудобные вопросы с помощью переводчиков, которые не всегда правильно относили до него смысл. Намеренно или по незнанию, тут уж решайте сами. Девочку удалось вернуть. «Папа, я там познакомилась с птицей, это ворон», — сказала Нина. «Это хорошо, лишний друг никогда не помешает. А с какими-нибудь детьми ты в центре познакомилась?» — спросил Валерий. «Нет, я не понимаю, что они говорили, а ворон меня понимал. Он был так же одинок, как и я. Мы с ним сидели под деревом. Я угостила его печеньем», — сказала Нина.
В тот вечер Валерий задумался, а правильно ли он поступил, так опрометчиво покинув родину. Он думал о том, чтобы его дочь росла в цивилизованной стране, а оказывается, у тут какие-то неандертальские правила. Как можно просто так забрать ребенка у родителей, при этом прикрываясь законом? В глазах Валерия, Фрида была еще не причастна к происходящему. Попытка отправить ненавистную дочку в приемную семью провалилась, и Фрида задумала другой план. Как-то вечером Нина почувствовала себя плохо.
У нее явно поднялась температура. Фрида сказала, что ей надо дать димедролу уложить в постель. Валерий не понимал. Надо вызвать скорую, так делают в России нормальные родители, — говорил он. — А в Норвегии нормальные родители дают димедролу и укладывают ребенка в постель. У тебя нет такой страховки, чтобы вызвать скорую по пустякам. Ты знаешь, сколько это стоит. У нас скорую вызывают, когда ты уже умер, — сказала Фрида. — Странно, а у нас скорую вызывают бесплатно, — сказал Валерий. — Ты хочешь, чтобы у тебя снова забрали ребенка? — строго спросила Фрида. Валерий сдался. Он просидел всю ночь у кровати дочери. К утру она перестала дышать.
Может быть, теперь пришла пора вызывать гребаную скорую, только теперь она уже не нужна, от слова совсем. Она умерла, — орал Валерий и стучал кулаками в стену. Полицию вызвали соседи на шум. Это Норвегия. Здесь нельзя скандалить, нельзя шуметь и нельзя даже плакать, иначе тебя сочтут больным и применят принудительную психотерапию. Валерия не увезли в участок только потому, что полицейский увидел мертвого ребенка. Каким-то чудом он не подумал, что в этом виноват Валерий, а вошел в положение и понял горе отца, но посоветовал вести себя тише. Справку о смерти тоже выдал полицейский.
Фрида настаивала на кремации девочки, у них в округе не было кладбищ. Хоронить Нину было негде, а вывозить в Россию Валерию никто не позволит. Он согласился, скрипя сердце согласился, с намерением потом забрать урну и вернуться в Россию. Он отнесет ее на могилу жены, и тогда мать и дочь будут вместе. Вот так случилось, что он не первый придет к своей Нине, а их дочь. Тогда, когда Валерка сможет к ним прийти, Нинка встретит его и точно даст поддых за то, что не уберег их дочь. Уж лучше бы он тогда спрыгнул с парапета. Когда Гробик заезжал в кремационную печь, сердце у Валеры сжалось.
И вдруг, откуда ни возьмись, в помещение залетел ворон. Он юркнул в топку перед тем, как закрыли задвижку и начал клевать Гробик. «Стоп, вытаскивайте!» – крикнул Валерий. Потом понял, что никто его не понимает и стал кричать на норвежском. «Нет, не положено!» – сказали работники крематория и преградили ему путь. Валерий раскидал их в стороны и сам открыл задвижку. Голыми руками он вытащил уже горящий гроб дочери, на котором сидела птица. Валерий открыл крышку. Нина была жива.
Она никак не могла откашляться, и Валера вызвал парамедиков. Как оказалось, девочка была отравлена. В печи от воздействия температуры яд разложился, и она пришла в себя. Но как это почувствовала птица? Это был ворон, который лишь немного обгорел, но с ним все было в порядке. Все это дело рук Фриды, ее посадили в тюрьму. Валерий пригрозил предать огласке происшествия, что было далеко не на руку властям. Его с Ниной выпустили из страны в обмен на молчание.
Когда они были уже дома, к ним в окошко постучался ворон. Не было сомнения, что это была та самая птица, которую кормила Нина, и которая спасла ей жизнь. Он практически перелинял, но на спине было несколько обгорелых перьев. У птиц нет таможни и нет границ. Ворон прилетел к своей маленькой подруге!
