Кира Петровна жила в деревне с сыном. Ух, и нахлебалась она от своего сыночка. Вот никогда Кира Петровна не любила город. Вышла замуж за городского, родила сына. А муж возьми да и помри. Болезнь там у него была какая-то. Вечно эти городские больные да немощные. Эх, надо было выходить за Ваську, тракториста. Уж как он за ней ухаживал. И парень-то работящий, изобретательный какой. Столько всяких примочек для колхоза напридумывал. Прямо местный кулибин был.
Но нет, мамка уговорила выйти за городского. Ты только подумай, Кирка, с Васькой этим всю жизнь будешь в сапогах резиновых по коленам на возе. Да еще и с соляркой провоняешь. Прямо как в частушке. Полюбила тракториста и как водится ага. Мама у Киры была знаменитая частушечница. В клубе пела и даже на гастроли в райцентр ездила. Ты, Кирка, слушай меня, я жизни видела. В городе будешь, как в фифа, на каблуках цок-да-цок. Шанелью пахнуть, а тут, — говорила мама.
Ну вот Кира и дала Ваське от ворот в поворот и приветила городского жениха. И вроде любовь у них, и все хорошо. А потом, когда Митьке два годика исполнилось, муж взял и помер. Осталась Кира одна с ребенком на руках. Тут уж не до каблуков и не до Шанели было. Пришлось на двух работах вкалывать, и ничего, кроме кроссовок и одеколона-сирень, Кира не могла себе лично позволить. Васька звал ее обратно в деревню, снова жениться хотел. Сына, — говорит, — признаю, как своего, даже не попрекну ни разу, я ведь все понимаю. Да только теперь и Кира кое-чего понимала.
Понимала, что ребенку надо в садик ходить, а не с голым задом по деревне носиться. Потом надо в школе учиться, да не абы какой, а престижной, чтобы с двумя языками. В общем, Кира Петровна посвятила свою жизнь Митеньке. Отработает смену на заводе и ночью подъезды моет в многоэтажке. А утром чуть свет бежит с метлой участок подметать. Там дворничих и устроена жена начальника ЖУ. Ей стаж нужен, а Кире деньги. Особо заниматься Митькиным воспитанием было уже некогда.
На той школе здесь и кружки разные. Так и не заметила Кира, как вырастила тунеядца, эгоиста и лоботряса. После восьмого класса выперли Митьку из языковой школы. В училище он тоже долго не продержался. И в ремесленном тоже. «Митька, сыночек, что же ты делаешь?» – говорила в слезах Кира. – А вы, маменька, меня не указывайте. У вас образование неподходящее. Вы, кажется, уборщица? Вот и убирайте, – ответил наглец. Но Кира Петровна понимала, во всем город виноват.
Митенька он ведомый, его легко сбить со стеного пути. Может, в деревню вернуться. И что там делать? В городе хоть какие-то возможности может на работу устроиться. А вдруг понравится? А Митенька в дурную компанию устроился. Малолеток задирал, пить начал. И, в общем-то, от тюрьмы его спасла только повестка в армию. – Не пойду, чего я там не видел, – пробосил Митенька. Тут уж Кира Петровна сама не выдержала.
Позвонила в военкомат и сдала Митьку с потрохами. – Приходите. Дескать, в восемь утра он точно будет дома, а он еще спит. Они пришли с участковым и взяли его тепленьким. Тут бы в пору в деревню вернуться. Мать тогда говорила, что Васька так и ходит неженатый. Неужто всю Киру ждет? – Ну нет. Она сыночку должна дома дождаться и никуда не поехала. И дождалась. Митька приехал уже с молодой женой и детем под мышкой. Увидев в квартире матушку своего избранника, мадам, которая, к слову сказать, была на пяток годов постарше Митьки, нос с подбородком соединила и через полгода ее и след простыл.
Развелась, устроилась где-то с другим и запретила с ребенком видеться. – Вот что город с людьми делает, думала Кира, и медомеки и было, что город тут ни при чем. Митька тогда запил страшно, несколько раз до вытрезвителя дело доходило, и у нарколога он на учете стоял. А потом на работу не брали. – Ну что им правослова, жалко что ли, думала Кира. На самом-то деле Митька хороший, только город его испортил.
Потом у них в квартире появилась Людочка. Людочка смотрела на нее и не понимала, что это милое создание нашло в ее сыне. Людочка просто небесной красоты, эфемерное создание. Пила, как сапожник наравне с Митингой. Бывает и такое. Ну, поженились, и даже ребенка завели. Болезненно такой, плачет все время. Не мудрено при родителях-алкоголиках. – И все город виноват, а кто ж еще? Только город и калечит людей, считала Кира Петровна, продолжая корячиться на трех работах. Ни о какой деревне она и слышать не хотела.
Куда она уедет, а как же внук? Кто молодым поможет? Как они с больным ребенком-то будут справляться, не дай бог чего? А она в деревне прохлаждается. Нет, ей сейчас надо быть поближе к внуку. Еще семь лет дало ей жизни Кира Петровны. И как раз когда мальчика уже в первый класс записали, хотя с таким диагнозом его и брать не хотели, Кира ходила, хлопотала. Людочка заявила, что больше не может притворяться. Дескать, ребеночек-то не от Митеньки. И любит она отца своего сыночка.
Тот из тюрьмы освободился и обещал все простить. И сдуло эфемерное создание, словно порывом весеннего ветерка в неизвестном направлении. Тот уж Митенька сам сказал, мам, а может, поедем в деревню? Что-то у нас в городе совсем не але. Кира к тому времени уже на пенсии была. Терять ей было особо нечего. Мать она, между делом, давно схоронила, домик пустовал. Вот они и уехали. – Кира, ты ли это? – спросил холостой по-прежнему Васька-тракторист.
И в голове его послышались как будто нотки разочарования. – Что, не так меня ты себе представлял? Постарела сильно? Кира пригладила седые пряди волос и от улыбки у нее на лице обозначились морщины. – Да нет, я хотел сказать, ничего не изменилось. Поспешил исправить неловкую ситуацию Василий. – Да это все город, Васенька, это город, – сказала Кира, опуская взгляд. – Да не город, это Кира, это мы сами, – ответил тракторист и пошел разочарованный домой. Но тем не менее дружбу с Кирой не прекратил. Не зря, говорят, старая любовь не заржавеет.
А Митька и тут кое-что нашел. Вместо того, чтобы к Василию в колхоз помощником устроиться, технику изучать, связался с какой-то компашкой деревенской. Все у них гулянки до утра, песни, гитары. – Митенька, да тебе уже далеко за сорок, ну какие гуляния, ну какие гитары? Чего ты с малолетками-то спутался? – сетывала Кира Петровна. – А вы, маменька, меня не учите, вам ли мораль читать? Всю жизнь полы мыли, вот и мойте. – А я для них авторитет, они меня слушаются, – ответил Митька. – Эх, Вася, Вася, испортил город моего мальчика, – говорила Кира соседу. – Да это не город его испортил, это ты его испортила.
Вырастила не мужика, черти что, – сказал Василий. Они тогда с Кирой чуть не поссорились совсем, повздорились сильно. И тут вдруг Митенька снова женился. Но вроде ничего, женщина попалась, обычная, простая, даже в контору Митьку работать пристроила, вроде налаживаться все стало. И вдруг Кира подслушала ее разговор с Митькой. – Извести, – говорит новая жена, – Митьке надо твою мать. – И чего она тебе сделала? – спросил тот. – Да в том-то и дело, что ничего. Не буду я тебе ребенка рожать, пока она тут. – Как ты это себе представляешь? Я тут беременная хожу, а у меня на голове твоя мамаша сидит. – Так а я что? – замлет Митька. – Вот это как она ничего, – ответила молодая жена. – Без тебя справлюсь.
У нас крысиный яд в колхоз привезли. Мать твоя старая, никто и не поймет, от чего скончалась. Поняла тут Кира Петровна, что новая невестка задумалась отравить ее. А что тут делать-то? Тут она решила проучить безумную невестку, да и сынка беспутного немножко. Прибежала к своему Васеньке соседу-изобретателю и помощи просит. И вот настал день Х. Подыграла Кира своей невестке, что выпила ее яд. Даже покорчилась немного и сделала вид, что померла. Ну, недолго думая, а в гроб Киру да на кладбище.
В деревне с этим как-то просто. И на кладбище уж все готово. Василий такую конструкцию изобрел с тросами и веревками, чтобы как только гроб с Кирой стали в могилу опускать, он наоборот стал к небу подниматься. И не видно ни тросов, ни веревок. Вот умелец какой. Люди, кто были на кладбище, пали и ниц, крестятся, молитвы читают. А Кира для пущей важности в гробу села, кружит над могилой и кричит. Ну, когда спектакль закончился, сыну Кира все объяснила. Тот у матери на коленях прощения просил. Ну, какая мать не простит свое дитя? А невестка после того ушла в монастырь. Буду, говорит, грехи свои замаливать.
Кира выдала своему сыну ключи от городской квартиры и сказала. Город тебя испортил, вот и живи ты в городе и решай все сам. А на мою помощь больше не рассчитывай. Пора тебе, сынок, становиться взрослым дядей и жить своим умом. А сама Кира сошлась с Василием и стали они доживать свою старость в свое удовольствие. Кстати, говорят, Митька и правда человеком стал, работу нашел, пить бросил и даже еще раз попытался семью создать. Но это уже совсем другая история. Вот такая история!
